Ирина Белоглазова: «С пандемией моя жизнь изменилась полностью»

Ирина Павловна Белоглазова, заведующая 4-м терапевтическим отделением ГКБ № 52, врач-терапевт, врач-пульмонолог, к. м. н. За работу во время пандемии удостоена национальной медицинской премии «Призвание».

Почему выбрала профессию врача

Мое детство — это запахи крахмального медицинского халата и бензина: мама работала фельдшером скорой помощи в Калужской области и почти всегда была на работе. Возможно, поэтому советовала стать юристом, заниматься языками или еще чем-нибудь... другим.

Все определил случай. Когда я была в 8-м классе, наша собака принесла потомство и только мне позволила принять роды.

Я подготовилась, почитала ветеринарные книжки, а потом однозначно решила стать врачом, акушером-гинекологом. Мама дала статью про патолого-анатомическое вскрытие: «Почитай. Если не станет дурно, поступай в медицинский». Статья показалась очень интересной.

Образование

В 2003 году я окончила Рязанский медицинский университет им. академика И. П. Павлова. Скорректировался и выбор специальности. Сейчас у меня два сертификата: врач-терапевт и врач-пульмонолог. В отделении, которым руковожу, мы и в «мирное время» лечили заболевания легких, и, конечно, пневмонии.

«Красная зона»

Про COVID-19 я узнала, как и все, из телевизионных новостей прошлой зимой. Помню, когда обсуждали его с коллегами, мы и представить себе не могли, что все окажется настолько серьезно. Видов коронавирусов множество, большинство достаточно безвредны. Ближневосточные эпидемии SARS и MERC проходили локально и далеко. Хорошо помню вспышки вирусных пневмоний, связанных с гриппом в Москве. Решили, что хуже гриппа не будет.

Испугалась я в феврале, когда появились первые ограничения и сотрудники нашей больницы (я в их числе) стали принимать международные рейсы в аэропорту «Шереметьево». Потом в авральном режиме в больнице начали переоборудовать корпуса, наш — первым.

Мне было проще: пневмония — моя специальность. Но терапевтами пришлось стать и гинекологам, и офтальмологам, и хирургам, и всем остальным.

До конца в это не верилось. У нас отличные специалисты, высококлассное оборудование для решения самых сложных задач, например, в кардиологии — неужели придется о них забыть и бросить все силы на пневмонию? К сожалению, пришлось. Мы, терапевты, наши ревматологи и аллергологи с большим опытом применения биологических препаратов, оказавшихся эффективными в лечении COVID-19, курируем непрофильные отделения, создаем рабочие протоколы. Решение остаться работать в условиях инфекционной больницы — это и профессиональный, и личный выбор. Все лучшие специалисты остались. Ушли единицы. Сейчас мы всему учимся все вместе. И уже многому научились.

С инфицированными больными мы работаем с марта. Шок, вызванный абсолютной новизной заболевания, проходил по мере того, как росло понимание, как лечить, что делать в той или иной ситуации. Вскоре наладилась спокойная рабочая обстановка. Нагрузка на медиков сильно возросла. Но в остальном все по-прежнему: это наша обычная работа.

День начинается с утреннего обхода всех больных в отделении. Затем обсуждаем лечение пациентов своего отделения, отделений, которые курируем. В сложных случаях, когда у пациентов есть сопутствующие заболевания и надо аккуратно выбирать терапию, чтобы не ухудшить их течения, решения принимаются коллегиально. Для назначения биологических препаратов, которые, как и любые сильные средства, могут иметь побочные эффекты, также собирается консилиум.

За десять месяцев накопился большой опыт. Уже многое знаем, и все же знаем не до конца — в этом, наверное, самая большая сложность. Каждый день видим новые особенности в течении заболевания. Поэтому стопроцентной уверенности в прогнозе и в результате лечения нет.

Я помню многих своих пациентов, поддерживаю с ними связь. Больше всего запоминаются очень тяжелые, которых удалось вылечить. Особенно бывает горько, если абсолютно здоровый молодой человек вдруг оказывается на грани жизни и смерти — это тяжело еще и психологически.

Работая с пациентами, понимаешь, как сейчас важны меры безопасности. Я видела людей, которые их не соблюдали, заражались и заражали близких. Сами переносили болезнь легко, а вот близких спасти не получалось. Не дай Бог кому-то это испытать.

С пандемией моя жизнь изменилась полностью, как и у медиков всего мира. В такой ситуации крайне важна поддержка близких, и я очень благодарна своей семье — родителям, мужу, детям-школьникам. Свой единственный выходной я провожу вместе с ними. А уже на следующее утро — снова за дело.