Коронавирусная пневмония. Моя история. Александр, 55 лет
МОЯ «КОРОНА»
Только сейчас я понимаю, что мог умереть. Все, наверное, шло к этому. Коронавирус по мне ударил очень тяжело. И я, сколько буду жить, столько буду благодарить врачей 52 больницы. За то, что я дышу.
Как и все, я очень боялся подцепить вирус весной, когда только-только ковид начинал набирать силу. Опасался не за себя — я был уверен, что перенесу болезнь легко, у меня нет хроники, хороший иммунитет, я и простудами не болею никогда. А вот заразить домашних было страшно. У жены, которая младше меня на 12 лет, больные легкие, измотанные пневмониями, ей никак нельзя «корону» — мы были уверены, что она переносить будет очень тяжело, и последствия могут стать страшными.
Но, оказалось, с ковидом ничего предполагать нельзя — в какой момент ты его подцепишь и как будешь болеть, никогда не угадаешь. Он совершенно непредсказуем. В нашем случае серьезное поражение легких получил я, а супруга совершенно неожиданно отделалась «легким испугом» и переболела дома, всего лишь потемпературив пару дней и потеряв обоняние...
НАЧАЛО: ДА, ЭТО «ОНО»
До осени среди наших знакомых заболевших не было, поэтому страх, мучивший весной, отступил. Мне даже стало казаться, что меня коронавирус вообще не коснется — среди всей информации, что тоннами льется на наши головы, была версия, что те, у кого, как у меня, редкая первая группа крови с отрицательным резусом, вообще не заражаются. Я, конечно, носил маску, мыл руки, но при этом жил нормальной жизнью — бывал в магазинах, ездил в метро, да и по работе общался с кучей народа.
То, что заболел, понял не сразу. Ну слабость к вечеру — устал. Вроде знобит, но скорее просто на улице похолодало. Пришел домой, напился горячего чая, тут же заснул. Померить температуру даже в голову не пришло. Утром — на работу, бодр и весел, как обычно. А вот после обеда накрыло. Жар, головная боль, тошнота. Дома градусник показал 39°С. Сбили парацетамолом. Дочка с работы принесла экспресс-тест. Он показал две полоски — ковид.
Утром пришел врач из поликлиники.
– Да ну ладно, какой коронавирус, ну что вы, не выдумывайте. У вас просто ОРВИ!
– Температура всю ночь под сорок и не сбивается?
– Ну, может, грипп.
Он собирался уже уходить и буквально в дверях решил на всякий случай померить сатурацию. 92.
– Вызываю скорую, — сказал сразу же другим тоном. — Едем на КТ.
Через пару часов я услышал: двусторонняя пневмония, матовое стекло, 2 степень поражения — это где-то 25-50 процентов легких. Мне выдали антибиотики, вязли тест и отпустили домой. Пришлось через весь район идти пешком. А многие, выходя с КТ, садились в такси или в автобус — состояние тяжелое и тут уже думаешь о том, как бы живым добраться, а не о том, как бы кого не заразить.
Двое суток меня штормило: температура не сбивалась, дышать было нечем, дикая боль выкручивала кости, падала сатурация.
На третий день я попал в 52 больницу. К этому времени уже часов 10, не сбиваясь, температура у меня была 40,3°C.
ЛЕЧЕНИЕ
Я был уверен, что сейчас в приемной покое заполнят бумажки и поднимут меня в отделение, а уж потом надо будет ждать врача. Но пока меня оформляли, успели обследовать: снова сделали КТ, которое показало, что процесс набирает силу, взяли кучу анализов. Только попал в палату, сразу пришел мой лечащий врач — Татьяна Александровна Маркина, у нее уже были на руках все результаты и она моментально назначила лечение. В первые же минуты меня подключили к высокопотоковому кислороду и круглосуточно в маске я пробыл почти три недели.
Коронавирус гуляет уже год, а до сих пор в мире нет единой схемы его лечения, протоколов много и они часто меняются. Пока я лежал в 52-больнице, я понял, что врачи в курсе самых действенных схем, я слышал, как они обсуждают последние научные статьи, эффективность лекарств, мнения иностранных коллег. И это вселяло оптимизм — если появляются действующие препараты, то тут их точно сразу начнут применять.
Что меня удивило, так это то, что Татьяна Александровна всегда подробно и понятно рассказывала и объясняла мне, какой у нее план, что и зачем она собирается назначать. От моих вопросов — поначалу, наверное, глупых — она никогда не отмахивалась. С ее помощью я стал разбираться в показателях анализов, я знал, для чего каждое лекарство. Знаете, это, оказывается, невероятно важно — когда ты понимаешь, что с тобой происходит, какие процессы идут в организме, видишь, как реагируют врачи, то как бы не была опасна и непредсказуема болезнь, осознаешь, что все равно все под контролем и уже не так страшно.
И даже когда через несколько дней мне стало хуже, воспаление в легких расширилось, я, хоть и чувствовал себя ужасно, не паниковал. Потому что врачи говорили: ничего, сейчас сменим схему, добавим вот это, сделаем вот то, начнем капать плазму с антителами, обязательно справимся, не волнуйтесь. Меня никто ни разу не напугал, даже про возможный перевод в реанимацию было сказано как-то очень позитивно — не переживайте, просто там более пристальный присмотр. И вот эта атмосфера доброжелательности и уверенности в хорошем исходе помогала лечению, я думаю, не меньше лекарств. Реанимация мне не понадобилась.
Очень поддерживало еще и то, что все пациенты знают — в отделении чуть ли не каждый день собирается врачебный консилиум и принимает совместные решения. В каждую палату то и дело приходит заведущая отделением Наталья Олеговна Кувырдина, и она всегда в курсе всего, что с каждым больным происходит — от температуры и побочек до результатов анализов.
ВРАЧИ
В костюмах «космонавта» у врачей в «красной зоне» видны только глаза. Внимательные и очень усталые. Мой врач, например, была в отделении каждый день до позднего вечера. Придет ни свет-ни заря, а потом еще в течении дня зайдет несколько раз, поинтересуется, какое давление кислорода поступает, как самочувствие, померяет сатурацию. Послушает, расспросит: и как спалось, и как лежится — удобно ли? Невероятно внимательная, но при этом строгая: все время напоминает, что лежать нужно только на животе.
Больше всего меня поразило, что Татьяна Александровна, отработав полную неделю, выходила и в субботу, и в воскресенье. Она действительно как на войне — вся ее мирная жизнь отложена на потом.
Мы привыкли думать, что дежурный врач в отделении — это на экстренный случай, он ничего не знает, ни во что особо не вникает. Но тут, в 52 больнице все было не так: вечером и в выходные дни дежурный полностью заменял лечащего врача. На том же уровне вовлеченности и глубины. К концу третьей недели, когда я уже стал поправляться, решил первый раз сам сходить до кулера с водой на другом конце отделения. Снял маску и по стеночке, по стеночке — слабость после долгого лежания нереальная. Только вернулся в палату — бежит дежурный врач. «Я видел, — говорит, — что вы сами ходили! И так далеко, и без маски! Давайте скорее сатурацию померяем!». Померили — 97. Не знаю, кто больше обрадовался, я или дежурный врач. Настолько искренне и трогательно он меня поздравлял!
Еще мне очень понравился молодой доктор, который приходил делать со мной дыхательную гимнастику — к сожалению, не запомнил, как его зовут. Грамотный, внимательный, терпеливый. Гимнастику ведь можно делать для галочки, а можно — чтобы был результат. С этим врачем я раздышался, перестал хватать воздух как рыба, выкинутая на лед. Несколько дней я делал упражнения, сосед мой по палате смотрел и загорелся: я, говорит, тоже так хочу! Так что на пару с ним потом занимались. Теперь эту гимнастику и дома делаю.
МЛАДШИЙ МЕДПЕРСОНАЛ
Белые «чумовые» скафандры, перчатки, очки, маски — в этом облачении врачи и медсестры неузнаваемы, перепутать одного с другим можно легко. И, наверное, вот такая обезличенность могла бы привести к равнодушию. Если пациенты не узнают, можно и кое-как... Но мне не встретился ни один врач, ни одна медсестра, которые бы делали свое дело спустя рукава. Все очень включенные, видно, что и правда переживают и бьются за каждого человека.
На процедуры — например, на КТ — меня возили медбратья на кресле вместе с моим баллоном кислорода. Везли невероятно бережно, аккуратно, предупредительно — такая забота была очень неожиданна и трогала до слез. Парни — молодцы! Если не ошибаюсь, то медбратьями подрабатывают студенты мединститута.
Как и медсестры — девочки, которые еще учатся. К нам в палату ставить капельницы приходила девушка Саша. Она сама переболела ковидом еще весной, после чего вызвалась пойти работать в «красную зону». Между уколами и постановкой катетеров Саша умудрялась еще и дистанционно учиться. Уставала, но виду не показывала. Девочка как огонек — приятный голос, живчик такой — приходит и сразу светло становится. Легкая рука, все делает незаметно, не больно, профессионально. Одеяло поправит, подушку поможет переложить. Всех больных поддерживает, шутит, ласково разговаривает. Видно, что ей не все равно.
ЧТО СЕЙЧАС
...Я пролежал в больнице три недели. Выписался на долечивание домой, еще две недели был на карантине, а сейчас уже вышел на работу. Тяжело, конечно, слабость дает о себе знать, сильная сонливость, да еще и последствия ковида — головная боль, головокружения, скачки давления... Но все это ерунда, пройдет со временем. Главное — жив. И за это — низкий поклон докторам 52-больницы и главному врачу — Марьяне Анатольевне Лысенко.